Леопард и бронтозавр

Воспитание Крошки (Bringing Up Baby). Режиссер Хауард Хоукс, 1938. Из цикла "100 фильмов, которые мне нравятся".

Кэри Грант (Дэвид Хаксли), фокстерьер Скиппи (Джордж) и Кэтрин Хепберн (Сьюзан Вэнс) и в фильме "Воспитание Крошки".

Один американский историк кино назвал вестерн «Рио Браво» режиссера Хауарда Хоукса фильмом, который «оправдывает существование такой вещи, как Голливуд». Но речь пойдет не о нем. Потому что, с моей точки зрения, Голливуд получил оправдание своему существованию несколько раньше, а именно в 30-е годы, – благодаря жанру "эксцентрической комедии". Не будучи произведениями «авторского кино», фильмы таких режиссеров, как Джордж Кьюкор, Хауард Хоукс, Эрнст Любич, Фрэнк Капра, принадлежат к лучшим произведениям киноискусства за сто с лишним лет его существования.

Один из главных моих фаворитов – фильм «Воспитание Крошки», поставленный в 1938 году режиссером Хауардом Хоуксом (он выступил также в качестве сопродюсера) по сценарию Дадли Николса и Хейгара Уайлда (последний был также автором рассказа, на котором основан сценарий). В главных ролях снялись Кэри Грант и Кэтрин Хепберн. Первый был восходящей звездой Голливуда, вторая была известна по театральным ролям. Фильм провалился в прокате, при том что бюджет его по тем временам был довольно велик – 1 200 000 долларов. Хоукс был отстранен студией RKO от работы над следующим фильмом, а Кэтрин Хепберн приобрела репутацию, которая на кинематографическом сленге описывается непереводимой идиомой «box office poison». Примечательная деталь, если учесть, что своей нынешней славой фильм не в последнюю очередь обязан таланту и обаянию этой актрисы [1].

Кэри Грант (Дэвид Хаксли), Кэтрин Хепберн (Сьюзан Вэнс) и Уолтер Кэтлетт (констэбль Слокам) в фильме "Воспитание Крошки".

«Воспитание Крошки» является образцовым представителем класса screwball comedy – эксцентрической или бурлескной комедии, начало которой связывают с такими фильмами, как «Переполох в раю» (1932), «Это случилось однажды ночью» (1934), «Двадцатый век» (1934). Однако расцвет screwball comedy начался в 1937 – 1938 годах, и «Воспитание Крошки» – одно из главных тому свидетельств.

Собственно говоря, screwball comedy является разновидностью романтической комедии; ее осевой сюжет образует история взаимоотношений двух молодых людей, преодолевающих различные препятствия, встающие на пути их любви. В ней, как и в шекспировских комедиях, тоже имеют место различные недоразумения, которые отсрочивают счастливый исход. Однако количество и качество таких недоразумений превышает разумно допустимый уровень, что придает сюжету оттенок сюрреалистической комедии абсурда и одновременно заставляют вспомнить истоки комического кинематографа – «слэпстики» 1910-х годов. События в screwball comedy развиваются в ураганном темпе, и столь же молниеносны диалоги персонажей.

Однако главная «эксцентрическая черта» состоит не в этом. В классической романтической комедии активной стороной романтических отношений является мужчина, добивающийся руки своей возлюбленной. На пути к этой цели он сталкивается с препонами, которые чинит некая третья сторона – обычно отец героини. В screwball comedy соотношение сил меняется. Активную роль здесь играет женщина. Мужчина же либо реагирует на ее действия, либо выступает в роли манипулятора (как в «Его девушке Пятнице»). Иначе говоря, его действия носят в большей степени «реактивный» характер, в то время как «поступки» становятся прерогативой героини [2].

Леопард Нисса (Крошка) и Кэтрин Хепберн (Сьюзан Вэнс) в фльме "Воспитание Крошки".

Я не могу с уверенностью сказать, в каком фильме или пьесе впервые появляется этот тип героини. Скорее всего, он формировался постепенно. Какие-то его черты различимы уже в героине «Это случилось однажды ночью», а фильм «Ужасная правда» – непосредственный предшественник и прототип «Воспитания Крошки» с Айрин Данн и Кэри Грантом в главных ролях – уже позволяет говорить о нем как о сложившемся феномене. Но неспроста современные историки кино часто используют для его определения термин «Hawksian Woman» - «хоуксианская женщина». В фильмах Хоукса и прежде всего в «Воспитании Крошки» этот тип доведен до логического завершения. Впрочем, с таким же успехом его можно было бы назвать «Hepburnian Woman». В отличие от своих предшественниц, Сьюзан Вэнс, героиня Кэтрин Хепберн, лишена черт традиционной женственности. Достаточно сравнить ее с Элли, героиней Клодетт Колбер из «Это случилось однажды ночью», активность которой носит по сути своей «объектный» характер: когда нужно поймать машину, она обнажает ноги, делая вид, будто поправляет чулок. Сьюзан такое и в голову бы не пришло. Ее методы «соблазна» совсем другие – например, прикинуться матерой преступницей, чтобы сбить с толку полицейских. Один-единственный раз она пускает в ход слезы как метод давления на мужчину, в которого влюблена, но это – скорее «детская», нежели «женская» стратегия.

Действительно, если попытаться пусть приблизительно определить секрет обаяния Сьюзан, то он заключается в парадоксальном сочетании зрелости и инфантильности. Судя по всему, такое сочетание вообще очень характерно для той эпохи: вспомните голос Билли Холидей, и поймете, что я имею в виду. Героиня Кэтрин Хепберн по-детски непосредственна и взбалмошна – и так же по-детски безответственна. Она привыкла получать то, чего желает. Но желания у нее вполне взрослые, равно как и решительность, необходимая для их осуществления. Столкнувшись однажды с нелепым палеонтологом Питером Хаксли (Кэри Грант), она решает во что бы то ни стало выйти за него замуж. Между тем обстоятельства знакомства к этому ничуть не располагают: каждая встреча со Сьюзан заканчивается для Питера катастрофическими последствиям; все его планы и намерения рушатся. Неудивительно, что с первых минут знакомства у него вырабатывается сильнейшая идиосинкразия по отношению к новой знакомой. Одна из замечательных особенностей «Воспитания Крошки» состоит в то, что развитие сюжета идет не по пути преодоления этой идиосинкразии, а, напротив, по пути ее укрепления.

Кэри Грант (Дэвид Хаксли), Кэтрин Хепберн (Сьюзан Вэнс) и Мэй Робсон (Элизабет Карлтон Рэндом) в фильме «Воспитание Крошки».

Можно понять зрителей, которые долларом проголосовали против «Воспитания Крошки». В этой истории все перевернуто с ног на голову. Героиня выступает в традиционно мужской роли, тогда как герой, напротив, феминизирован. В одной из сцен он предстает одетым в женский пеньюар с легкомысленной опушкой и произносит двусмысленную фразу: фигурирующее в ней слово «gay» к 1930-м годам уже приобрело ныне общеизвестное сленговое значение.

При этом исходная конфликтная ситуация, существующая между главными героями – ситуация, которая, по идее, должна быть разрешена в ходе последующих событий, – только усугубляется. Герои не становятся «ближе» друг другу, дистанция, порожденная их несходством, не сокращается. Если в начале знакомства с Питером Сьюзан портит ему игру в гольф с важным партнером и ломает автомобиль, то ближе к финалу расстраивает его свадьбу и лишает музей, где работает Питер, спонсорской поддержки. Но главная катастрофа происходит в самом конце: неловким движением Сьюзан обрушивает скелет бронтозавра, который герой собирал кость за костью на протяжении нескольких лет. После чего герои впервые обнимаются, и это объятия на обломках кропотливого труда кажутся мне одним из самых волнующих финалов в истории кино.

История взаимоотношений Сьюзан и Питера заключает в себе смысл, тем более глубокий, что он облечен в легкомысленную форму бурлеска. Если традиционная комедия создает иллюзию преодоления противоположностей между человеком и обществом (то есть другими людьми), screwball comedy настаивает на их неустранимости. Питера и Сьюзан сводит вместе непреодолимое различие, в то время как сходство между Питером и его первой невестой (коллегой по научной работе) оказывается недостаточным поводом для брака. Существенно, что и последующие отношения между героями развиваются несинхронно: сначала Сьюзан влюбляется в Питера, а потом Питер в Сьюзан. При этом первоначальный интерес героини Кэтрин Хепберн к человеку, на которого она в других обстоятельствах едва ли обратила бы внимание, возникает в результате случайного стечения обстоятельств и даже своего рода недоразумения. Дважды столкнувшись с ним на протяжении одного дня, она начинает ошибочно подозревать, что тот влюблен в нее. Так или иначе, любовь является не исходной точкой этих взаимоотношений, а их финалом. Но и этот финал вовсе не означает установление бесконфликтного тождества. Другой, в котором находят свое счастье Сьюзан и Питер, всегда остается таковым.

Оба главных героя наделены контрастными атрибутами: у них, как у античных богов, есть свои животные-спутники, неотступно их сопровождающее. У Питера это скелет бронтозавра (одного из самых больших сухопутных животных, когда-либо обитавших на земле) [3], а у Сьюзан – леопард по кличке Крошка. Легко усмотреть в первом аллегорию смерти, во втором – жизни, а в союзе героев – воплощение идеи о единстве и борьбе противоположностей в духе мифа об Аиде и Персефоне. Но еще важнее то, что и Питер, и Сьюзан почти одновременно теряют своих животных. Фокстерьер по кличке Джордж (в исполнении фокстерьера по кличке Скиппи, до этого снявшегося в "Тонком человеке" и «Ужасной правде») уносит кость – точнее межреберную ключицу – бронтозавра, последний недостающий элемент реконструкции, над которой работает Питер); а леопард Сьюзан сбегает на волю. Вторая половина фильма посвящена их поискам. Иначе говоря, герои ищут самое себя, некую ключевую часть собственной личности: латинское слово clavicula (ключица) буквально означает «ключик», а используемый иногда в качестве синонима термин jugulum (ключица, горло) означает также «сущность». Когда Сьюзан наконец находит свое животное, выясняется, что это другой леопард – опасный хищник, незадолго до этого растерзавший дрессировщика и по ошибке выпущенный ею на волю. Тождество оказывается обманчивым и скрывает под собой различие. А Питер, получив-таки свою кость, тут же «теряет» остальной скелет, который ломает нашедшая эту кость Сьюзан. Иначе говоря, поиски «себя» приводят к непредвиденным результатам: вместо того чтобы вернуться к исходной точке, обрести временно утраченную самотождественнность, герои оказываются в незнакомой ситуации, чреватой крахом их расчетов. И Питер, и Сьюзан, сами того не зная, искали не себя, а другого. Этот другой и был ключевым звеном, сущностью, jugulum каждого из них.

Однако, добравшись до этого места своего эссе, я испытываю желание последовать примеру Сьюзан и одним движением обрушить собственную интерпретацию. Я полюбил «Воспитание Крошки» не потому, что усмотрел сквозь поверхность этого фильма глубину смысла. Зависимость ровно обратная: я восхищен им, его формой, поверхностью, и поэтому ищу и нахожу в нем глубокое значение. Пока я не написал это эссе, я знать не знал, что оно там есть. Смысл – нечто вроде скромного подарка, который критик подносит предмету своей любви в надежде, что тот ему понравится, придется впору и не будет отправлен в мусорное ведро. И это единственный имеющийся в его распоряжении способ выразить свои чувства.

"Воспитание Крошки" на rutracker.org