Окончание. Начало см.: Андрей Сирке "Flow: день первый", "Flow: день второй".
На третий день фестиваля у меня случился приступ ностальгии. Практически сразу после входа на фестиваль я попал на концерт Public Enemy. Конечно, об их выступлении было известно заранее, но за последние 10-15 лет группа не выпустила ничего особенно примечательного, поэтому я не ждал, что их выступление вызовет у меня такой эмоциональный отклик. Я не знал даже, выступает ли в составе второй MC и шоумен группы Flavor Flav.
Но все было, как и 20 лет назад: Chuck D и Flavor Flav исполняли хиты с главных альбомов группы примерно 20-летней давности, а огромная масса людей подхватывала тексты, знакомые, наверное, еще с детства, и делала то, что просили артисты – поднимали руки, хлопали («Make some noise!», «Put your hands in the air!» – как и 20 лет назад приказывал со сцены Чак Ди), кричали. Музыкантов принимали, кажется, активнее и душевнее, чем молодых звезд типа Кендрика Ламара, хотя их музыка нарочито ретроградна: old school как он есть. Позже Чак Ди был встречен около палатки с сувенирной продукцией фестиваля – он лично продавал компакт-диски своей группы.
А я, не дождавшись окончания выступления Public Enemy, пошел к Nokia Blue Tent. На площадке Nokia в основном играли инди-рок-группы. Сейчас там должны были начинать культовые канадские пост-рокеры Godspeed You! Black Emperor. В свое время эта группа обозначила Канаду на пост-роковой карте. Ее участники основали лейбл Constellation, на котором выпустили множество отличных и несколько великих рок-альбомов. Практически каждый музыкант Godspeed You! Black Emperor играет еще в каком-то проекте. Уйдя в творческий отпуск 10 лет назад, в 2010 году группа воссоединилась, на следующий год провела европейское турне, а в прошлом году выпустила новый альбом. К моему удивлению, на их концерте было довольно мало зрителей, гораздо меньше, чем на My Bloody Valentine и Cat Power днем раньше. Опоздав буквально на пару минут, я легко прошел к самой сцене и прослушал там почти весь концерт. Начав с долгого струнного вступления и постепенно утяжеляя звучание ритм-секцией, Godspeed You! Black Emperor разогнались примерно к 20-й минуте и заиграли свой фирменный интенсивный пост-рок. При этом почти все музыканты играли сидя и академически серьезно.

Послушав канадцев, я пошел к Balloon 360° Stage – там должен был выступать квартет Рави Колтрейна, сына великого Джона Колтрейна и тоже саксофониста. В своем творчестве Рави продолжает дело отца и играет в хард-боповом ключе, свойственном среднему периоду Джона Колтрейна. Квартет оказался квинтетом. На втором саксофоне играл не менее известный Стив Колман. Начав с баллад, ансамбль постепенно ускорился до быстрых, почти фри-джазовых, композиций. Не демонстрируя какого-то особого новаторства, американцы сыграли самый мощный джазовый концерт на фестивале.

Заслушавшись Колтрейном, я пропустил сестер Haim на другой сцене, но попал как раз на исландцев Of Monsters And Men – они начинали играть на главной сцене. Самой юной аудитории фестиваля (а на фестиваль пускали только тех, кому уже исполнилось 18) нравился жизнеутверждающий инди-поп исландского секстета. Меня же он оставил равнодушным, и я пошел на Disclosure.
В Black Tent, где играл английский электронный дуэт Disclosure, было не попасть, даже близко подойти оказалось сложно. Один из самых обсуждаемых электронных проектов последнего времени, который кто-то ставит в ряд с Daft Punk, а кто-то называет унылым эпигоном Basement Jaxx и Chemical Brothers, собрал аудиторию явно большую, чем мог вместить отведенный им Black Tent.
На Bat For Lashes я пришел к самому началу и прослушал около получаса. Они сыграли качественный, по мне так даже слишком, инди-поп, да и Наташа Хан была очень мила, трогательно приветствуя публику и вдохновенно пританцовывая на сцене. Но так уж устроены такие фестивали, что интересные артисты постоянно играют одновременно, поэтому, не дослушав Bat For Lashes, я отправился на площадку The Other Side за экспериментами.
На The Other Side настраивалась американка Джулия Холтер (Julia Holter). Довольно оригинальная вокалистка, она аккомпанировала себе на синтезаторе, а её ансамбль состоял из скрипача, виолончелиста, саксофониста и барабанщика. Первые ассоциации от выступления Холтер – это нью-йоркский авангард 80-х: Лори Андерсон и Артур Расселл – отчасти из-за сочетания скрипки и вокала, играющего немалую роль у всех троих. Вроде и авангардом назвать такую музыку сложно, она порой вполне танцевальная и не требует от слушателя какой-то особой подготовки, но, как и указанные музыканты, Холтер только использует элементы популярных жанров, перерабатывая их и подчиняя своим правилам, придумывая поп-музыку заново.
Когда закончился концерт Джулии Холтер, на главной сцене уже играли Kraftwerk. В этом году они выступают со специальной 3D-программой. Перед концертом посетителям фестиваля выдавали специальные очки. Музыка квартета особенных изменений не претерпела – впрочем, от Kraftwerk и не ждут перемен. Трехмерное же видео-изображение было вполне предсказуемым и строилось на геометрических фигурах и шрифтовых композициях в духе компьютерной графики 80-х. Тем не менее, музыка и видео Kraftwerk удивительным образом не теряют актуальности: пожалуй рекордное количество посетителей на фестивале было именно на их выступлении.
После Kraftwerk я зашел в Black Tent послушать Goat. Шведский психоделический ансамбль записал в прошлом году один из лучших прогрессив-рок-альбомов года, смешав психоделический рок со всевозможной этникой: от афробита до японских народных мотивов, не забыв при этом и про скандинавские традиции. Группа отыграла с просто невероятной заразительной энергией, заставив пританцовывать людей, откровенно случайно попавших на их концерт.
После Goat я еще успел захватить конец выступления Grimes, милого минималистичного синти-поп-проекта Клэр Буше. В целом фестиваль оставил самые положительные впечатления: все концерты начинались строго по расписанию, без задержек (поскольку в расписании предусмотрено время на настройку); звук безупречный абсолютно на всех сценах; организация питания, безопасность, навигация – продумана каждая мелочь.
