Петр Белый «Эстетика сопротивления». 25 — 27 июля 2014, «Квартирное искусство как домашнее сопротивление» (ул. Марата 33, кв.7). Публичная программа биеннале «Манифеста».
Факты таковы. «Группа восьми» - Николай Кошельков, Валерий Мишин, Анатолий Заславский, Владимир Долгополов, Семен Белый, Анатолий Громов, Любовь Добашина, Лев Ланец, а затем еще Александр Совлачков и Григорий Капелян — возникла в Ленинграде осенью 1975 года. В 1976 и 77 годах художники совместно показывали свои работы в мастерской инициатора объединения Любови Добашиной, и готовились к большой экспозиции. В 1981 году готовую и смонтированную выставку, которая должна была открыться в Выставочном зале Союза художников на Охте 28 марта сначала перенесли, и в итоге через пять месяцев вообще запретили к показу. Задуманная выставка «Группы восьми» состоялась только в 1988 году. В 2014 году Петр Белый превратил всю эту историю в художественный проект.
Петр Белый - один из немногих, кто в Петербурге (наряду с Андреем Хлобыстиным) последовательно занимается в качестве куратора раскопками культурных слоев недавнего прошлого и выступает архивистом петербургского искусства. Сначала была серия выставок «Невидимая граница» в московской галерее «Культпроект», часть из них позже прошла в Новой Голландии. Сейчас, восприняв опыт недавних больших выставочных проектов - будь то реконструированная Джермано Челантом на прошлой Венецианской биеннале When attitudes become form в фонде Прада, или «Реконструкция», сделанная Еленой Селиной в фонде «Екатерина» в Москве, - Петр Белый смог создать эталонную концептуалистскую выставку, использовав непосторонний для него и многих зрителей художественный и исторический материал.
«Наступающее прошлое. Эстетика сопротивления» - выставка не для глаз, а для ума: на ней почти нечего смотреть, зато надо много читать. Интонация, которую выбрал Петр Белый, очень возвышенна и даже пафосна, но романтизация понятна: среди участников группы его отец, рано ушедший из жизни талантливый художник-график Семен Белый.
Посередине комнаты стол, заваленный бумажными самолетиками, на каждом цитаты - сказанное о выставке «Группы восьми» художественным начальством. Мотивировки не сильно отличают членов правления Союза художников от партийных и советских властей, кураторов творческой жизни из Комитета госбезопасности, и привычны для тех лет: такое искусство не устраивало по идейно-эстетическим соображениям. Фразы, написанные непередаваемым советским новоязом, даны также в переводе на английский. Можно иронизировать над трудностями перевода, но с другой стороны, он в очередной раз доказывает конвертируемость и не-уникальность советского опыта, который надо приближать к пониманию людьми, никак не связанными с событиями, - а на выставке таких оказалось большинство. В переводе слов, образов и понятий сорокалетней давности одинаково нуждались иностранцы и молодежь.
Годовые подшивки «Недели» и «Литературной газеты» за 1975 и 76 год заложены на публикациях об искусстве. Бумага успела так сильно пожелтеть, что те газеты, которые многие помнят, как вынимали из почтового ящика, легко уравниваются в древности со столетними. Сделав газеты частью экспозиции, Петр Белый заставил перелистывать, читать и невольно придавать им значение исторического документа, хотя речь может идти больше о социально-антропологической ценности. Незабвенный стиль советской пропаганды в последние годы возвращается, но по-прежнему читать сейчас старые советские газеты, начиная с первой полосы и до последней (где обычно помещались новости культуры и рецензии на выставки) - означает прикоснуться к опыту тотальной лжи. Противостоять ей можно одним способом, и розановские «кавычки» для возвращения словам их исходного значения тут не помогут: относиться к написанному стоит в духе ранней прозы Владимира Сорокина, и сопровождать чтение самыми экспрессивными и обсценными междометиями, недавно попавшими под запрет. Слова «Наступающее прошлое» в названии выставки как нельзя лучше выражают атмосферу в обществе, и в этом смысле эстетика сопротивления может оказаться полезна и еще сыграть практическую роль для новых поколений.
Принципиальный кураторский ход - отсутствие оригиналов произведений. Случившиеся события даны в пересказах, а зал заполнен напечатанными на принтере копиями. Единственная аутентичная вещь на выставке, которую можно принять за точку отсчета — это пиджак Семена Белого со значком члена Союза художников на лацкане. Намек на «Шинель отца» - хрестоматийную картину Виктора Попкова, одного из ярких представителей левого крыла Союза, — мог быть и неосознанным. Однако стоит помнить, что точно и лаконично маркирующий артистический статус владельца вельветовый пиджак был, как почти все в те годы, вещью привозной и весьма дефицитной. Эффект подлинности окончательно аннигилируется фрагментом художественного фильма, который демонстрируется на видео — это сцена «приемки» выставки госкомиссией, в которой чиновники и художники обходят залы. Фильм «Единожды солгав» снят в ранние перестроечные годы на модную тему, и от режиссера Владимира Бортко, бывшего в начале успешной карьеры, трудно требовать правдивости. Подобный же расхожий и плакатный образ безвременья — часы без стрелок, висящие над дверью и дополняющие экспозицию.
Если рассматривать эту выставку в психологическом ключе, а концептуальное решение Петра Белого подталкивает к такому истолкованию, то перед нами - тематизация травмы, причем не одной. Запрещение выставки «Группы восьми». Преждевременный уход из жизни участников группы - умерли Николай Кошельков, Владимир Долгополов, Лев Ланец, Семен Белый. Стратегический проигрыш художников «левого крыла» ЛОСХа в исторической перспективе.
Взаимодействие «официальных» художников с «неофициальными», пересечение двух частей культуры было в сложившейся советской системе одной из движущих сил: недаром, идея создания «Группы восьми» возникла у Любови Добашиной под влиянием выставок нонконформистов в ДК Газа (1974) и ДК «Невский» (1975). В рамках Союза художников «Группа восьми» не была самым заметным явлением — в Ленинграде тех лет гремела появившаяся в 1972-ом «Группа одиннадцати» во главе с Виталием Тюленевым и Завеном Аршакуни.
Советская номенклатура продолжала считать Ленинград и в годы брежневского застоя исторически городом оппозиционных настроений, который сохранял вольнолюбивый дух после всей многолетней отрицательной селекции. Партийное и советское городское начальство в области культуры было особенно въедливым, подозрительным и беспощадным — как Валентина Матвиенко из Шепетовки, - поскольку понимало, что в культуре главная ценность и средоточие петербургской идентичности. Поэтому в эти годы запрещали всех, и история, случившаяся с «Группой восьми» не стала исключением. Живопись, графику, скульптуру этих художников можно охарактеризовать словами «чистое искусство» - уход в решение исключительно пластических задач был распространенной стратегией советского времени.
Каждого из членов Союза художников официальный статус защищал от обвинения в тунеядстве, давал возможность претендовать на мастерскую, получать заказы и спокойно приобретать материалы в «Лавке художника» на Невском, 8. Выставки «неофициалов» разрешались гораздо реже, они с огромными трудами пробивались в окраинных ДК и ведомственных клубах, а о выставочном зале на Охте в эти годы такие художники не могли и мечтать. Однажды во время приемки «неофициальной» выставки во Дворце молодежи член комиссии художник Завен Аршакуни перед работой Соломона Россина «Зоя Космодемьянская» обвинял автора в неуважении к подвигу в войне.
В итоге все лавры борцов с системой и ее победителей достались нонконформистам, а входившие в Союз не могли не почувствовать себя ущемленными, да и внимание западных покупателей получило именно неофициальное искусство. Стратегически проиграв в перестроечные годы своим коллегам из неофициального лагеря (часто гораздо менее интересным творчески), многие художники бывшего "левого" ЛОСХа до сих пор остро переживают эту коллизию.
Зрители не смогли оценить сами работы художников «Группы восьми», но следом за проектом Петра Белого, уже 8 августа здесь же откроется выставка из собрания известного петербургского коллекционера Николая Благодатова.
На вернисаже куратор настойчиво предлагал зрителям запускать бумажные самолетики с балкона, но массового действа не получилось. Может быть, таджик-дворник подметет несколько самолетиков, разгладит лист и прочтет: «Об открытии выставки ленинградских художников будет объявлено дополнительно».
Фотографии - Иван Карпов
